Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]
Но вспомнив про мониторы здесь, я подумал — а если и в самолете у него микрофоны были? И пока он пилотировал, прослушал наш с Аллой разговор. Вот откуда его деловой азарт, вот и разгадка внезапного совещания. И понятна теперь их напористость. Они все про нас знают. В том числе и то, что документы и материалы у нас с собой!
Тогда, отпустив меня сегодня, что они задумали?
Будто ища наугад местечко поукромнее, я вывел Аллу на небольшую, со всех сторон закрытую полянку, где и находилось следящее устройство.
Вопрос лишь в том, действительно ли Майкл сидит сейчас перед экраном, готовясь потешить свои визионерские наклонности. Если я просчитался, осуществится только половина моего плана. Да нет, не упустит он столь заманчивого сюжета.
Место было хоть куда. Низкая скамейка на гнутых чугунных лапах стояла под пышным кустом, точно в поле зрения объектива. Внизу — густая шелковистая трава. Все вокруг заливает зеленовато-серебристый свет полной луны. Очень подходящая обстановка для вурдалаков, оборотней и прочей нечисти… И для уединенных бесед… очевидно, для того и скамейка здесь поставлена.
Алла, когда я вновь перешел в атаку, оттолкнула меня, громко возмущаясь таким поведением. Но я сжал ее запястья и, как бы ловя ее губы своими, быстро прошептал:
— Есть серьезная опасность. В твоей сумке… Какие материалы на каких кассетах? Где самое важное?
— А в чем дело?
— Все вопросы потом. Громко ругайся и побольше возни. Отвечать тихо и в самое ухо…
Словно бы для настроения я включил ручной интерком, настроенный на волну ближайшей музыкальной станции. Звуки блюза должны дополнительно заглушить наш шепот.
— Да что ты за хам такой?! Сказала же, что не хочу… — поняв задачу, почти выкрикнула Алла, отталкивая мои руки, и тут же прошептала:
— Там все, полностью, что именно тебя интересует?
— Ну подожди, я ничего такого… — вновь пытаясь привлечь ее к себе, ответил я заплетающимся языком. А на ухо: — То, что нужно, чтобы повторить процесс.
Так дальше и разговаривали.
— От тебя перегаром несет, не выношу! Убери руки. (Схемы витатрона — кассеты два и семь…)
— Я ж тебя люблю… Мы год не виделись… (А технология?)
— Ой, ты мне больно делаешь! (Процесс на трех кристаллах в футляре с красной полосой. «Фактор Т» — четвертая кассета…)
Силой усадив Аллу рядом с собой на скамейку, я делал все, что диктовала роль, а она, сопротивляясь, уворачивалась от поцелуев.
— Мне надо сегодня списать все на отдельный кристалл, а оригиналы слегка подпортить… Майкл нас продал, и они могут все украсть. И мы в дураках…
Когда я прикасаюсь к ее телу, то быстро теряю голову. Но сейчас важность момента помогала сохранять выдержку.
В нескольких фразах я обрисовал ситуацию и дальнейшие планы.
А ее тело и губы вдруг стали слишком податливыми.
— Не выходи из роли, сопротивляйся. Когда вернемся, тебе надо пофлиртовать с Паниным. Разыграем серьезную ссору, я уйду. А ты его задержи хоть на час. Как бы назло мне с ним полюбезничай. А сейчас порезче…
Алла послушно рванулась, оттолкнула меня и сама, не рассчитав, упала со скамейки. Я едва успел ее придержать, чтобы она не ударилась затылком о землю.
От неожиданности она довольно грубо выругалась.
— Правильно, молодец. На час, лучше — полтора. Не любой ценой, конечно. Сейчас вырвись, вскочи, можешь ударить. И пойдем.
Раскачиваясь, я держался за край скамейки, стоя на коленях, будто не зная, что делать — помогать ей встать или наоборот.
Момент был кульминационный, Панин наверняка затаил дыхание, уставившись на ее сверкающие в лунном свете ноги.
Но Алла-то о камере ничего не знала и замешкалась. Я качнулся вперед, сам чуть не ткнулся лбом в траву возле ее лица.
— Ты что? Бей!
Она опомнилась, сдвинула колени, и от толчка я опрокинулся навзничь.
Алла вскочила и начала одергивать юбку, приводить в порядок прочие детали туалета. Лицом к объективу и крупным планом.
То, что надо. Я на мгновение вообразил себя режиссером. Застегиваясь, она громко ругалась по-венгерски: «Бассом ас…» и другими непонятными, но явно малопристойными словами.
Остальное тоже было разыграно, как замышлялось.
Она стремительно шла по дорожке, растрепанная и возмущенная, я плелся следом и нудно каялся.
Когда мы вернулись, Майкл уже сидел в кресле и тянул бледное вино из высокого бокала. По его глазам и чуть вздрагивающим пальцам я понял, что он все видел.
Стараясь держаться как ни в чем не бывало и говорить даже с некоторым оскорбленным достоинством, я выпил какой-то слишком горький вермут и вскоре откланялся, весь облитый Аллиным презрением и лицемерным сочувствием Панина.
Глава 13
Пока Алла не освободилась, я сделал все, что нужно. Материалы уместились на одном многослойном кристалле. А чтобы не оставлять возможное зло безнаказанным, я изготовил для тех, кто заинтересовался бы оригиналами, маленький сюрприз.
Виктор обучил меня некоторым тайнам своей науки, и я загнал в каждую запись по нескольку очень хитрых и коварных вирусов.
Их хитрость и подлость заключалась в том, что при попытке воспроизведения или перезаписи через компьютер они не стирали и не искажали информацию, а вносили глубокие деформации в управляющие программы, подсознание и логику машины. Что именно произойдет в итоге — предсказать заранее невозможно, как и любой существующей техникой установить сам факт присутствия вируса.
В идеальном варианте возможно даже гипнотическое воздействие на личность самого оператора, временно превращающее его в функционального кретина. А, скажем, сыворотка для выявления «фактора Т», изготовленная по внешне безупречной технологии, с равной долей вероятности может оказаться жидкостью против перхоти у гуманоидов Антареса, абсолютным растворителем, напалмом или новым наркотиком.
Снять же заклятие с записей могу во всем свете только я. Компьютеры же придется просто выбросить.
…Алла пришла гораздо позже полуночи, можно даже сказать — под утро. Я слышал, как Панин, провожавший ее, долго что-то на прощание бормотал под дверью теперь уже по-настоящему заплетающимся языком, а она в ответ громко и вызывающе смеялась. Тоже подвыпив, конечно.
Дождавшись, пока звук его нетвердых шагов затих в глубине дома, я вошел к Алле в комнату. Сбросив платье и туфли, она стояла перед зеркалом, отстегивая замок изумрудного колье. Раньше его на этой шее не было.
Обернувшись, она пронзила меня сердитым взглядом. Я молча сел напротив, ткнул пальцем в кнопку музыкального синтезатора, сцепил на колене руки и стал ждать, что она скажет.
Так же молча Алла повернулась и направилась в ванную подчеркнуто вызывающей походкой. Но без высоких каблуков это получалось у нее не слишком убедительно.
Испытывая мое терпение, она не возвращалась около получаса. А потом, успокоенная контрастным душем, лишенная грима, украшений и прочих придающих женщине уверенность аксессуаров, утратила и большую часть агрессивности.
Кутаясь в лиловый пушистый халат, она опустилась на ковер рядом со мной.
— Ну и как? — я провел ладонью по ее влажным волосам.
— Твой Майкл, должна сообщить, вполне законченная свинья, — она положила голову мне на колено. — Когда ты ушел, он казался почти трезвым, и мы поначалу беседовали нормально. Однако, очевидно, для храбрости, он все время добавлял, коньяк и вино вперемешку, и быстро поплыл. Изощрялся в комплиментах моему уму, образованию и воспитанию, стал выяснять родословную, потащил в библиотеку, и в толстенных геральдических справочниках мы долго искали общих предков, начиная с четырнадцатого века, только мне все время приходилось стряхивать его руки с разных частей тела. Между прочим, выяснилось, что по матери я близкая родственница королей из династии Арпадов…
Ценное открытие, жаль только, что эта династия сошла со сцены лет 700 назад. Постепенно он отбросил всю эту дипломатию и принялся впрямую расхваливать мои ноги, плечи и прочие стати. Он, мол, всю жизнь поклоняется женской красоте и вот на старости лет встретил наконец долгожданный идеал…
— С ним можно согласиться, — искренне сказал я, поглаживая ее шею под шалевым воротником халата.
— Подожди, дальше еще интереснее… Он сказал, что не простит себе и мне, разумеется, если его холл не украсит моя статуя…
— Ого!
— Что значит «ого»? Он объяснял, что всяких фото, стерео и голограмм у любого извращенца сколько угодно, а вот мраморное изваяние дамы сердца — это «хай класс»…
— Теперь ты, значит, дама сердца? Поздравляю…
— Отчего бы нет? Не содержанка же…
— Ну и дальше?
— И дальше все было нормально. Он установил видеосканер, и я попозировала. Ты же сам велел занять его поосновательней. Я не сразу согласилась, поломалась, сколько требовали приличия, а потом уступила. В конце концов на пляже раздеваюсь, и ничего… Исключительно в интересах эстетики. У него там программа «Фидий» заложена… Чем я хуже Афродиты Таврической?
